Такое впечатление, что форум медленно, но уверенно движется по пути превращения в нечто вроде клуба, не? Ну знаете, как раньше: собирались разные мужики в смокингах, с сигарами и виски в комнате, и давай языками чесать на все темы. Только у нас еще и леди есть.
На краю заоблачного леса жил... вернее, живет и будет жить, наверное, всегда, большой такой, понимаете ли, сытный тролль Сырок IV Творожный. Живет и сочиняет эрпигармы. Знаете, что такое эрпигармы? Ну, так вот. В этом лесу, на краю, только уже на другом, с той стороны, где небо купается в болоте, сновали гули и гультяи, ленивые, замысловатые. Их никто не понимал, но никто и не плевался в сторону гультяев, только пальцем у виска кривил кожу, да шел, ускоряя шаг, почти что до дворца самого Сырка Творожного. А гули-загогули сидели в болоте, купались в небе и пели песенку. А какую? Я вам ее в другой раз спою. Итак, загогули. Они клевали морошку и корыряли понемножку, заплетали лукошко и в орлов кидали картошкой. А еще они пели песенку, ту самую. Да помню, помню!... Спою вам ее - в другой раз только. Пели песенку на дубу, во червленном-расчервивом дупле, где Белка расчесывала хвостик и моргала глазками сферическими, что аж роса по листве стелилась бархатом. И все бы хорошо, пока не пришел кто-то сильный и нахальный, и не перемешал болото с небом, так что гули, белка, сикараки-тунеядки и даже сам завхоз Клоп Тараканыч Блохин лыка связать не смогли. Смотрят они на дуб, а на дубу плакат. С одной большой-пребольшой буквой "Ы". - Это вирус, - промолвил Клоп Тараканыч, и его усы сами зашевелились. Прямо, как в сказке. - Ой, а это очень опасно, или нас ничто не сокрушит? - спросила любознательная Белка и встала в позу тигра. - Вирусы - это часть маркетинга, - сообщил ей Блохин. - А рекламой у нас Болиголов заправляет.
А надо сказать, что сытный тролль Сырок IV продал эту часть леса олигарху Болиголову Двукрылому за 29 летательных аппаратов для спортивной охоты на злых антимух. Злые антимухи, правда, давно уже померли, так что аппараты стояли без дела, покрываясь тонким слоем заоблачного леса.
- "Ы" - это никакой не вирус, - хорохорилась Кудряшка Сикарака Тридцатьдевятая. И хихикала в ладошки спросонья. - "Ы" - это алфавитная почка, а никакой не вирус! - Посмотрим-посмотрим, - проговорил Клоп Тараканыч и подарил Сикараке большую Чайную Розу.
И представьте себе, Клоп Тараканыч оказался прав! Потому что на следующий день плакаты с огромной буквой "Ы" были развешаны по всему лесу. Причем тот, кто их развешивал, умудрился повалить 89 деревьев, растоптать 124 муравейника и опрокинуть 256 осиных гнезд. И это не говоря о потоптанном подорожнике, о поломанной тимофеевке, о погубленном молочае и забитых землей мышиных убежищах. Настоящая беда приключилась в заоблачном лесу! Стали звери и насекомые совет держать. Не явился на совет только Миша. Стали звери Мишу искать. Мишу не нашли, но обнаружили берлогу, полную клея "Момент", гвоздей вострых-преострых и плакатов с буквой "Ы". Эх, Миша-Миша... Надо Мишу изловить, за решетку посадить, рядом ставить сторожей: горностаев и ежей. Один из них, кстати, некто Еж-Танкобоец решился пойти - по просьбе всеобщей - на Мишу охотиться. Вот идет-идет Еж-Танкобоец, катится он, катится. Как чует - Миша на муравейнике стоит, чтобы плакат очередной повесить повыше. Разогнался Еж: летит - земля дрожит. Влетел он Мише прямо в зад - аж сам испугался! А Миша завернул Ежа в плакат, запечатал клеем "Момент" и пнул так, что влетел Еж аж в хоромы Сырка Творожного. Горько плакал потом наш Танкобоец!... Что же делать? Пошли звери толпой к Герою, чтоб выручал. А героя звали Колобок-Сумоист, и весил он метрическую тонну. Покатился Колобок, разогнался Колобок: летит - земля дрожит. А Миша видит колобка - и вместо того, чтобы испугаться, зачем-то обрадовался. Бежит-топочет настречу - громыхает, во весь лес "Оле-Оле-Оле-Олееее" он распевает. Пнул Колобка так, что тот оказался прямехоньку в червленном-расчервивом дупле, откуда Белка четверть секунды назад вылезла. Совсем приотчаялся лесной народец. Пошли они тогда в гости к Болиголову Двукрылому на поклон. А на крыльце золотого дворца сидит странное крылатое существо - Отаку. Из далекой-далекой страны Нихонии вернулся, чтобы дела отцовские делать: акциями управлять да капитал приумножать. Выслушал Отаку зверей да насекомых, усмехнулся. Молвил: - Несите мне 190 гр. лучшего меда и старых ненужных ящиков побольше. Принесли. Мед Отаку слопал, ящики повелел разломать, да из досок большую мишеловку соорудить. Сам пошел Мишу добывать. А Миша недалеко: с плакатами, гвоздями да клеем "Момент" вышагивает - мышей в норках заваливает да муравьев в муравейниках плющит. Подлетает Отаку к мишиному носу и дышит в него медом съеденным, медом отменным. Останавливается Миша, размышляет. - Эй, - говорит он, - ты откуда летишь такой вкусный? - Я, - отвечает Отаку, - невидимым медом питаюсь. Можешь и сам питаться, коли ума хватит. - А как это, - вопрошает Миша, - когда ума хватает? - А так это, - восклицает Отаку, - когда слышишь голос невидимого меда. Идешь на этот голос - и ешь его в свое удовольствие. - Вот как оно, - ворчит Миша. - А как же звучит этот чудейственный голос? - Тебе, брат, этого не понять, - машет рукой Отаку. - Толстокожий лишь толстокожего разумеет. А слышать голоса всех живых существ - наука тонкая, деликатная. Я этим аж лет 10 обучался. В Нихонии далекой. Упал тогда Миша на колени, взмолился: - Научи меня, Отакушка, голоса слышать! Не дай умереть невеждой увальнем! Я тоже хочу меда невидимого, что по пищеводу прозрачно струится и на вкусовых рецепторах, аки на струнах гусельных, петь умеет! - Хорошо, хорошо... - сдался Отаку. - Вот ответь мне, на чем ты стоишь сейчас? - На земле, - промычал Миша и тут же одернул сам себя. - НА МУРАВЕЙНИКЕ! - То то и оно, - усмехнулся Отаку. - Слушай. Просто слушай. И услышал Миша, как плачут и стонут раздавленные муравьи, как хоронят они братиков своих и сестричек, пап и мам, бабушек и дедушек, что под богатырской пятой Мишиной смерть бесславную обрели. Услышал, какие они замшелые проклятия равнодушному небу сковыривают. Услышал, как боль струится по муравьиным их капиллярам, и как много этой боли. И с каждой секундой - все больше и больше. Больше и больше.... больше и больше.... И не выдержал этого Миша. И побежал он, куда глаза глядят. Но каждый его громогласный шаг означал чью-то смерть: то букашечек хоровод раздавит, то гусениц вереницу размозжит, то полевку расплющит, то кузнечика инвалидом сделает. И бежал он все дальше, и ревел все громче, протяжней. И стучало-гремело-плакало сердце его мохнатое, словно бомбардировщик над далеким градом нихонским... А ближе к вечеру, обессиливший от бега и иссохший от буйного пролития слез, обнаружил Миша на полянке ту самую мишеловку, что лесные жители едва монтировать закончили. И заперся он внутри, и трясло его аж 15 дней. И колбасило 15 суток. А когда в лес пришли добрые люди порядок наводить, тихо и мирно было в том заоблачном лесу. И Белка делала цигун, и муравьи жилища чинили, и Клоп Тараканыч Блохин смотрел криминальную хронику, и гули-загогули пели песенку - ту самую, что я вам в следующий раз спою. А Миша совсем без сил и без мотиваций сидел понуро в мишеловке. И не смел дышать, чтобы ненароком шаткую конструкцию не обвалить. Добрые люди подумали-подумали - и взяли Мишу с собой. На прожЕвание.
Офф-Топ
15.9.2011, 19:12
женский
мужской
